Павел Сорокин — самый молодой заместитель министра энергетики, ему 32 года. Он был назначен три с половиной месяца назад — спустя месяц после победы во всероссийском конкурсе управленцев «Лидеры России». Сейчас в сферу его ответственности входит регулирование нефтегазодобывающей отрасли, а также нефтепереработки в России. В интервью ТАСС Павел Сорокин рассказал о том, как он справляется с этой интересной задачей, о волнении перед беседой с Владимиром Путиным, а также о планах создать дополнительные возможности для талантливых сотрудников Минэнерго.

— Павел Юрьевич, буквально три с половиной месяца назад вы работали начальником аналитического центра при Минэнерго, сейчас же стали заместителем министра. Сильно ваша жизнь изменилась после этого? Стали ли на улице узнавать люди, автографы брать?

— Автографы брать точно не стали (смеется), да и на улице не подходят. И наверное, слава богу. Заместитель министра энергетики все-таки должен другими делами заниматься. Но жизнь — да, существенно поменялась. Я уже достаточно давно работаю в отрасли, в министерстве. Тем не менее это совершенно другой круг обязанностей и уровень ответственности. Появилось больше работы с документами, нужно больше внимания уделять контролю за снабжением нефтепродуктами, международной деятельностью, участвовать в переговорах с Министерством финансов и с компаниями по вопросам фискальной системы. То есть круг обязанностей, глубина погружения существенно выросли, как и ответственность за принятые решения.

— И что уже удалось изменить?

— Думаю, прогресс есть. Работа идет каждый день: по сделке с ОПЕК, по взаимодействию с Минфином по налогам, по мерам стимулирования нефтехимии и добычи нефти. Из самого масштабного за эти месяцы — принял активное участие в решении ситуации с ценами на бензин, в принятии законопроекта о завершении налогового маневра и НДД. Нам удалось оперативно отреагировать и снизить акцизы, за счет чего отчасти произошла стабилизация рынка. Благодаря этому, а также увеличению поставок нефтепродуктов на биржу и внутренний рынок сейчас происходит существенное снижение биржевых котировок как бензина, так и дизеля. Поэтому ожидаем, что в дальнейшем это должно транслироваться в более существенное снижение цен мелкого опта.

— До сих пор правительство сохраняет планы по росту акцизов в 2019 году с 8 до 12 тыс. на тонну топлива. Каковы шансы, что с января мы снова увидим резкий рост стоимости бензина?

— Вопрос правильный, такие цифры действительно могут настораживать. Но все выглядит иначе в контексте закона о налоговом маневре, который был принят Государственной думой. Для того чтобы избежать последствий от роста акцизов и от возможных скачков цен на нефть, правительство заложило в маневр демпфирующий механизм — отрицательный акциз, который будет меняться в зависимости от цены нефти и компенсировать переработчику часть разницы между ценой экспортной альтернативы и внутренней ценой. Таким образом будет сглажен эффект от роста цен на нефть и акциза. Поэтому мы считаем, что при текущих параметрах налогового маневра и с учетом последних макропрогнозов принятых мер должно хватить для удержания роста цены на бензин в 2019 году на уровне околоинфляционных ожиданий.

— Как вы относитесь к предложению ФАС по увеличению норматива обязательного к продаже объема бензина и дизеля на бирже?

— Это вопрос обсуждается, мы пытаемся найти оптимальный режим. Здесь надо искать какой-то компромисс, работаем над конкретными параметрами. Они либо останутся на том же уровне, либо произойдет увеличение. Однозначно не уменьшение.

— Что именно вы, по сути «новая кровь», внесли в работу министерства?

— Например, мы стараемся сейчас менее бюрократично работать с компаниями и другими министерствами, использовать современные средства коммуникаций, уходить от традиционной бумажной переписки.

— Что имеете в виду под современными средствами коммуникаций? Я правильно понимаю, что вы говорите про чаты в мессенджерах?

— Да, в том числе и про них. В той части, что касается нечувствительной информации.

— И кто в них состоит? Неужели главы компаний — Сечин, Миллер, Алекперов, Михельсон?

— Не на таком высоком уровне. Там общаются руководители, представляющие свои компании в рабочих группах. Чаты у нас есть и с другими министерствами, как правило, они создаются по каждой из основных тем. Мы уже видим, что принятые меры позволили не только ускорить работу, но и повысить ее эффективность.

— Так уже и встречаться не надо…

— Да, стараемся лишний раз людей не гонять. Надо уходить от практики собирать совещания по каждому поводу или совещания ради совещания. Безусловно, все бюрократические процедуры мы соблюдаем, но стараемся делать все быстрее. Также мы стали на нашем направлении лучше находить общий язык с другими ведомствами. Например, сейчас Минэнерго, Минприроды, Минэкономразвития и Минфин готовят консолидированную позицию по стимулированию добычи нефти. У нашей нефтяной отрасли гигантский потенциал, который сейчас не реализован. Если мы не будем над ним работать, то в обозримой перспективе начнется падение добычи, которая будет сопровождаться сокращением инвестиций, выручки, налоговых поступлений. Поэтому мы хотим заранее очертить эту проблематику и принимать превентивные меры. Не забывайте, что нефтяная отрасль — это почти половина доходов федерального бюджета и около четверти ВВП, а если взять всех смежников и мультипликативный эффект от инвестиций отрасли, то цифры намного выше. Стимулирование отрасли может дать большой толчок к наращиванию инвестиций, ведь нефтегаз обладает большим финансовым потенциалом и достаточным количеством проектов. Это и есть необходимый заказ для отечественной промышленности, для импортозамещения нефтегазового оборудования и ПО (программного обеспечения) и рост инвестиций в ОС (операционные системы). Все это создаст мультипликативный эффект для всей страны.

— В начале нашего разговора вы упоминали, что работаете над стимулированием нефтехимии. О чем идет речь?

— Мы сейчас рассматриваем варианты мер, которые будут способствовать привлечению дополнительных инвестиций в нефтехимию. За счет этого до 2030 года мы можем двукратно увеличить выпуск продукции, как минимум на 10 млн тонн. Сейчас он составляет чуть менее 10 млн тонн, то есть будет около 20 млн.

— Каким образом это можно сделать?

— В основном за счет стимулирования пиролиза (термическое разложение соединений — прим. ТАСС) на базе сжиженных углеводородных газов (СУГ) и этана. В отличие от нафты пиролиз на СУГах и этане сейчас не поддерживается государством. Также считаем необходимым зафиксировать фискальные условия в нефтехимии на 15 лет. В результате за счет создания более привлекательных и стабильных условий для бизнеса мы можем дополнительно привлечь в отрасль от $40 млрд до $50 млрд, в том числе от иностранных инвесторов. Ресурсная база для этого однозначно есть.

— Я правильно понимаю, что вы, по сути, говорите про субсидирование?

— Не совсем. Мы с Минфином, Минпромторгом и компаниями изучаем различные возможность поддержки отрасли, мы нацелены на компромисс бизнеса и государства. У нас много вариантов и возможностей. Есть и те, которые не приведут к выпадающим доходам бюджета, например работа с административными барьерами и устаревшими стандартами.

«Лидеры России»

— Предлагаю поговорить о конкурсе «Лидеры России», который, по сути, и привел вас к должности замглавы Минэнерго. Можете рассказать, как вы туда попали? И на что рассчитывали?

— Я узнал о конкурсе, когда про него стали писать СМИ.

— Министр вам посоветовал участвовать или еще кто-то?

— Нет, никто директивно не говорил. Я пришел к начальству, спросил, можно участвовать или нет. Начальство поддержало.

— Было ли у вас преимущество из-за того, что вы работали до этого с министерством? Ощущали ли вы к себе особое отношение?

— Ни капельки. В анкете заполнил место работы, ФГБУ РЭА Минэнерго, и все. Больше никто про это и не спрашивал, никаких преимуществ в оценке работа участникам конкурса не давала. Дело в том, что в конкурсе участвовали люди с совершенно разным бэкграундом. В конкурсе большую роль играл опыт и качества человека, нежели какие-то регалии.

— Какова была ваша мотивация пойти на этот конкурс? Как вы отвечали себе на вопрос: «Зачем я это делаю?»

— Да, я задавал себе этот вопрос. Во-первых, хотелось себя проверить. Во-вторых, там был очень интересный список наставников. У каждого из этих людей можно было чему-то научиться. Конечно, и победить хотелось. Но на первом этапе у меня совершенно не было никакого понимания, как этот конкурс будет проходить и насколько реально там победить.

— И зачем тогда вы участвовали в конкурсе, если не было конкретики, никаких обещаний…

— А обещаний никогда и не бывает. По жизни гарантий никто не даст. Но конкурс дал возможность большому количеству людей познакомиться с наставниками и друг с другом, создать горизонтальные связи, быть замеченными.

— Эти связи помогают в работе?

— Вы знаете, тут не только в помощи дело, а в собственном развитии. Там все люди очень целеустремленные, многого достигшие в своей сфере. У них можно учиться. Среди финалистов были люди и из энергетической отрасли, а это расширение контактов и гигантский ресурс для получения новых знаний. Уже это дорогого стоит. Естественно, такое общение между участниками приводит к появлению новых идей, часто есть возможность найти необходимый контакт для их верификации и реализации. Но не менее важно, что появляется что-то вроде клуба выпускников конкурса «Лидеры России», когда ты можешь взять трубку и набрать любому участнику, посоветоваться, поговорить на темы, в которых он разбирается лучше.

— С вашим наставником Сергеем Кириенко продолжаете какой-то диалог?

— Безусловно.

— Кстати, почему вы выбрали именно его? Как вы говорили, все наставники талантливые, интересные. Чем он отличается?

— Это человек, который много раз на совершенно разных поприщах в жизни показал, что достигает результатов. В частности, мы увидели трансформацию Росатома. Он готов брать на себя ответственность за очень тяжелые решения на протяжении всей карьеры. Это всегда вдохновляло и восхищало меня. Даже тот факт, что он занялся конкурсом «Лидеры России», с точки зрения развития страны очень правильная инициатива, говорящая о силе личности. Потому что в России людям часто не хватает веры в возможность чего-то достичь самим. Работа над изменением этого может дать весьма положительные результаты.

— Еще сварщиков не хватает.

— Сварщиков тоже не хватает. Но, знаете, эти вещи в какой-то степени взаимосвязаны. Если человек будет верить, что он может что-то сделать и чего-то достичь, то за счет честной работы улучшит вокруг себя пространство. Таких людей будет становиться все больше и больше, из-за чего конкуренция будет расти, появится тот самый социальный лифт, позволяющий талантливым людям быть замеченными. В результате людям, которые уже потеряли мотивацию или навыки, придется бороться за свое место и самосовершенствоваться. От этого выиграют все и на госслужбе, и в бизнесе.

Как поговорить с президентом

— В СМИ довольно много обсуждался ваш разговор с президентом Владимиром Путиным на встрече с финалистами конкурса. Ваша речь была спонтанна или вы готовились, прорабатывали тезисы?

— Я думаю, что по разговору вы сами видели, что она была достаточно спонтанной. Это не были какие-то подготовленные тезисы, иначе вряд ли бы в СМИ это обсуждали. Никакого листочка, никаких подсказок. Знаете, это тоже уникальный опыт. Где еще получится пообщаться с первым лицом, которое для страны делает гигантские вещи. Это очень хороший и интересный опыт.

— Страшно было?

— Естественно, волнение было! Как его может не быть, это же какая ответственность — нужно не ударить в грязь лицом. Надеюсь, что получилось.

— Мне показалось, что вы достойно справились. Кстати, во время разговора с Путиным вы не стали скрывать свои карьерные амбиции и, отвечая на прямой вопрос президента о возможном повышении, сказали: «Надеюсь на это». Когда вы начинали работать в Минэнерго в должности руководителя аналитического центра, вы допускали, что станете заместителем министра? Насколько для вас это стало неожиданным?

— Я приходил на выполнение конкретной задачи по приглашению министра — создать и возглавить аналитический центр, который должен был оказывать всестороннюю поддержку руководству. Предоставлять информацию, участвовать в переговорах, проектах министерства, давать независимую оценку различным инициативам.

— Кстати, при каких обстоятельствах узнали о назначении? Это был звонок среди ночи или личная встреча?

— Я не знаю деталей, как было принято решение о моем назначении. Узнал же я о нем от министра и дальше начал готовить документы.

— Вы спокойно отреагировали или было желание ликовать?

— Я вообще достаточно спокойный человек. Но естественно, это была для меня очень важная новость, новая ответственность, которая дала бы мне возможность попробовать раскрыть своей потенциал и быть полезным стране.

Приносить пользу

— Принято считать, что новому руководителю в старом коллективе приходится довольно сложно. Люди обычно по своей натуре достаточно консервативны. Приняли вас тепло или холодно? Приходится вам сейчас кому-то что-то доказывать?

— Коллектив я знал достаточно давно, так как работал с командой Минэнерго почти три года. Доказывать в жизни всегда что-то надо: соответствовать своей позиции, заявлениям, убеждениям. Причем не только в новом коллективе, но и в старом. Без этого можно остановиться в развитии и перестать приносить пользу.

— Ощущаете ли вы какой-то недостаток опыта работы на таком довольно высоком уровне или нет? Важны ли годы, проведенные в отрасли, личные знакомства…

— Всегда надо продолжать учиться и совершенствоваться, особенно при таких переменах. Я давно работаю в отрасли, до назначения я знал многих людей, с кем мне сейчас приходится взаимодействовать. Сейчас изменился статус и функционал, но уже имеющийся опыт работы помогает выполнять поставленные задачи. Но есть нюансы управления, взаимодействия, работы госслужащего, которым надо учиться.

— Считается, что в коммерческих структурах зарплаты выше, это правда?

— Это не считается, а это так и есть.

— Вы много лет работали в Morgan Stanley, сопоставима ли ваша зарплата там и уже в качестве заместителя министра?

— В коммерческих структурах уровень оплаты, конечно, повыше, но это вряд ли можно назвать неожиданностью, такая ситуация во всем мире.

— Тогда какая у вас мотивация работать в Минэнерго?

— Я всю жизнь хотел приносить стране пользу, поэтому и перешел в подведомственную Минэнерго организацию, а затем и на госслужбу. В детстве какое-то время жил за границей и принял для себя вполне осознанное решение вернуться в Россию, жить и работать на Родине. Я вижу гигантский потенциал России. Это моя страна, и я хочу здесь реализовать свой потенциал, хочу, чтобы у нас было еще много поводов в будущем гордиться нашей страной. А для этого надо трудиться.

— За три с половиной месяца работы захотелось ли вам что-то изменить в работе департаментов, находящихся в вашей зоне ответственности?

— Всегда есть что улучшить.

— Уже определили направления?

— Есть ряд направлений, где будем что-то менять. В первую очередь изменения будут нацелены на создание дополнительных возможностей для развития персонала. У нас есть очень много талантливых людей, которые хорошо мыслят, профессиональны. Если не заниматься их развитием, не давать им возможность что-то реализовывать, то рано или поздно мотивация исчезнет. Поэтому мы сейчас внутри министерства, с Александром Валентиновичем Новаком и Алексеем Леонидовичем Текслером, рассматриваем ряд инициатив, как можно использовать опыт «Лидеров России» по поиску и выявлению талантливых людей в энергетике, а также как можно расширить потенциал для обучения персонала. Есть несколько инициатив с точки зрения улучшения горизонтального взаимодействия.

— Сотрудников аналитического центра, ваших бывших подчиненных, не планируете переводить в свою команду в Минэнерго?

— Они и так остаются командой Минэнерго в рамках аналитического центра и продолжают работать в том же ключе.

— То есть старый коллектив Минэнерго вы менять не намерены?

— Изменения, естественно, будут для усиления и расширения команды.

— До этого вы были главой аналитического центра. Нет ли у вас идеи создать и начать регулярно выпускать российский Outlook отрасли по аналогии с МЭА и ОПЕК?

— Смотрите, многие уже старались создать что-то подобное. Но хороший Outlook — это не компиляция других источников, а гигантская работа по моделированию всех сегментов мировой энергетики, топливных балансов каждой страны. При этом тяжелее всего будет сделать его общепризнанным. Нужна система сбора данных, анализа, большая команда, которая будет отслеживать информацию и ее обновлять. Безусловно, перед нами такая задача стоит. Первые шаги в этом направлении уже сделаны.

— А в долгосрочной перспективе?

— В долгосрочной перспективе это однозначно нужно делать, мы ведь один из крупнейших производителей углеводородов. Возможно, в кооперации с какими-то отечественными и международными партнерами.

— С кем-то уже ведете переговоры на эту тему?

— Общаемся.

— А с кем?

— Пока не готов раскрывать детали. Это специалисты, которые уже делают такую работу, и представители стран, которые в этом заинтересованы.

О сне и языке

— Я заметил, что вы стали говорить не нЕфти, а нефтИ. С ударением на последний слог. Не так давно у вас проскочило…

— Не замечал. Видимо, это профессиональное…

— Как давно стали так говорить?

— Может быть, когда сообщили, что стану заместителем министра (смеется).

— И последний вопрос. В среднем сколько спит в день аналитик Morgan Stanley, начальник аналитического центра при Минэнерго и заместитель министра энергетики?

— Все эти три человека спят очень мало.

— Больше шести часов или меньше?

— Поспать шесть часов — это роскошь.

— То есть по загрузке у этих людей примерно все одинаково?

— Работы хватает везде. У заместителя министра колоссальнейший объем работы, но и больший ресурс в распоряжении: хорошая команда, директора департаментов, их заместители. Это дает возможность делать больше работы за такое же время. Но в плане количества часов на работу — все примерно одинаково.

tass.ru

Читайте прогноз ценовых колебаний с 23 по 27 июля 2018.